Захожу на крошечный пошарпанный вокзальчик, единственный в этой дыре, чтобы купить билет до Тольятти на завтра, заранее, чтобы точно выбраться оттуда. Как водится, свет тускл, плафоны заляпаны желтой краской, узкие панели темного дерева по стенам с остатками лака цвета бургунд. Мрачное место, красивое, был бы рядом хипстер - заебашил бы лук.
Вдоль стен ряды стульев, явно вынесенных с районного тюза - зал ожидания. В зал заходят молодожены: убийственно красивая пара. Она - светловолосая, смешливая, похожа на Ингеборгу Дапкунайте, но черты лица мягче, славянистее. Платье на ней необычное, белое с красным, причем не пошленькими красными розочками, а геометрическими вставками в духе мужской средневековой одежды. Очень красивое платье.
Жених - брюнет, с недлинной бородкой, похожий и на Иисуса, и на Друида из "Вектора". Костюм тоже небанальный, я так и не смогла понять, чем он отличался от смокинга - а чем-то отличался, но чем больше разглядываешь, тем больше размывается картинка.
Жених говорил руками. Рассказывал что-то на языке глухих своей красотке, она смеялась в голос, глаза искрились, и смех был очень картинный, физически осязаемый. Они сидели на облезлых раскладных стульях, он жестикулировал, она смеялась, бабки, которые там были (они никогда никуда не ездят, эти бабки, но стоят упорно в очереди.. если бы не они, я бы уже купила билет и ушла) смотрят, как всегда, осуждающе и одобрительно одновременно: "Вот молодёжь пошла.."
Внезапно (люблю сны, можно медленно и четко рассмотреть то, что "внезапно") жених выхватывает пистолет и направляет его в висок невесты. У бабок под шалями замирают сердца, или что там у них. Секунда, и эта гедонистическая пара распадется на убийцу и труп без головы, а на старые стены брызнут свежие, почти живые, мозги. Простите меня, боги, но это сладостное ожидание взрыва черепной коробки было очень похоже на волны надвигающегося оргазма; мне очень хотелось, чтобы у них получилось.
Пластмассовый щелчок внутри пистолета... Тьфу, даже у страйкбольных ГББ звук реалистичнее. Игрушка, просто игрушка, перформанс оф контемпорари арт, без продолжения. Невеста продолжает заливисто смеяться, она смеется, эта сука, живая, с головой на месте головы.
Тогда я подумала: вот она, беда современного искусства и современного мира вообще. Мы могли бы творить такую вечную, такую целостную красоту, но мы ничего не доводим до конца.
И проснулась с обидой.
